«Чашка риса в собственных руках»: как Китай изменил нефтяной рынок

Развитие китайской экономики около 20 лет было одним из главных факторов, который обеспечивал рост потребления нефти в мире. Но теперь роль Китая изменилась: он становится лидером в сокращении ее потребления и ограничивает ее закупки, тем самым повышая риски для стран–экспортеров нефти. Это меняет ситуацию во всей глобальной нефтяной отрасли.

В 2010-е годы спрос на нефть в Китае ежегодно повышался в среднем на 6%. В 2015-2024 годах страна обеспечивала 60% прироста ее потребления в мире, или около 6 млн баррелей в сутки, но теперь она практически перестала играть роль локомотива на глобальном нефтяном рынке, отмечает Международное энергетическое агентство (МЭА). 

Китайская экономика фундаментально меняется. Закончился период невероятного по объемам строительства предприятий, объектов недвижимости и инфраструктуры. Ранее богатевшее население страны скупало автомобили, порождая все больший спрос на топливо. Но теперь китайцы стремительно пересаживаются на электрокары, благо страна стала мировым лидером в их разработке и производстве. 

«Картина до 2030 года выглядит совершенно иначе [чем до 2024 года]. Вследствие необычайного роста продаж электромобилей, продолжающегося внедрения грузовиков, работающих на газе, активного развития сети высокоскоростных железных дорог, а также структурных сдвигов в экономике Китая его спрос на нефть достигнет пика уже в этом десятилетии», — говорится в июньском докладе агентства о перспективах рынка нефти до 2030 года.

За прошедший год МЭА радикально пересмотрело свои ожидания. В июне 2024 года оно прогнозировало, что среднесуточное потребление Китая в том году составит 17,1 млн баррелей, а к 2029-2030 годам вырастет еще на 1 млн баррелей — до 18,1 млн. Но даже прогноз на прошлый год не оправдался. По итогам 2024 года спрос в Китае составил 16,6 млн баррелей, обеспечив всего 20% мирового прироста. К концу десятилетия спрос, как теперь ожидает МЭА, практически не изменится, составив в 2030 году 16,7 млн. Пика в 16,9 млн баррелей он достигнет в 2026-2028 годах, после чего потребление начнет сокращаться, считает агентство. 

Не все прогнозы столь пессимистичны. ОПЕК, например, ждет, что к 2050 году потребление в Китае все-таки увеличится еще почти на 2 млн баррелей в сутки, хотя в основном рост придется на ближайшее десятилетие с пиком в 2035 году. Но картель тоже признает, что Китай перестает быть главным фактором мирового спроса из-за «замедления экономического роста, более быстрого распространения электромобилей и зарядной инфраструктуры, а также продолжающегося замещения нефти в ряде секторов».

Оценки китайских компаний близки к прогнозам МЭА, а то и более радикальны. Если агентство ждет в этом году спроса на уровне 16,7 млн баррелей, то, согласно декабрьскому прогнозу China National Petroleum Corporation (CNPC), он составит 770 млн тонн, или всего около 16 млн баррелей в сутки (в пересчете на Brent). Потребление пойдет на спад уже после нынешнего года, считает CNPC, при этом еще в феврале 2024 года Ву Муюань, вице-президент аналитического института компании, прогнозировал, что спрос на нефть достигнет пика только в 2030 году.

Нефтеперерабатывающая госкомпания Sinopec сообщила в ежегодном декабрьском прогнозе, что ввиду ослабления спроса на дизельное топливо и бензин потребление нефти в Китае достигнет максимума в 2027 году, а вот импорт — уже в 2025-м. 

20 лет назад Китай приобретал за рубежом всего 3 млн баррелей в сутки, а в 2013 году обогнал по закупкам США, став крупнейшим импортером нефти в мире. Но в 2024 году импорт сократился впервые за два десятилетия (за исключением пандемии ковида), согласно данным китайской таможни: страна покупала 11,04 млн баррелей в сутки, или на 1,9% меньше, чем годом ранее. В 2025 году импорт несколько вырос, в том числе из-за того, что компании наращивают запасы, воспользовавшись снижением мировых цен.

Ключевым фактором разворота стало масштабное и ускоренное внедрение электромобилей. В 2024 году продажи полностью электрических автомобилей и подзаряжаемых гибридов взлетели почти на 40%, составив около половины всех продаж новых машин в стране (в 2020 году — 6%) и две трети — в мире, отмечает МЭА. Этот тренд усиливается благодаря: 

— господдержке (по оценке вашингтонского Центра стратегических и международных исследований, в 2009-2023 годах она составила почти $231 млрд, в том числе $117,7 млрд — в виде освобождения от 10-процентного налога с продаж); 

— жесточайшей конкуренции (уже в 2018 году в стране почти 500 компаний разрабатывали электромобили);

— огромному количеству моделей и агрессивной ценовой политике производителей, которая делает электромобили более доступными (в 2023-2024 годах цены на гибриды упали на 27%, а на машины, работающие только от аккумулятора, — на 21%, по данным Autohome Research Institute);

— технологическим прорывам (крупнейший мировой производитель аккумуляторов CATL и BYD, которая в прошлом году обогнала Tesla по продажам электромобилей в мире, утверждают, что теперь могут за пять минут заряжать аккумуляторы для пробега на 500 и 400 км соответственно);

— развитию зарядной инфраструктуры (в мае в стране было более 14 млн зарядных станций — в девять раз больше, чем в конце 2020 года, отмечает The Wall Street Journal).

В 2030 году, по прогнозу МЭА, 80% всех продаваемых в Китае новых автомобилей будут электрическими (против 60% в Европе и всего 20% в США). 

И теперь Китай, в отличие от предыдущих десятилетий, будет лидером в сокращении потребления нефти: на него придется около половины из 5,4 млн баррелей в сутки, которые будут сэкономлены к 2030 году благодаря переходу на электромобили. 

Пик потребления дизеля и бензина в Китае уже прошел. С максимальных 3,8 млн баррелей в сутки в 2021 году спрос на бензин к концу десятилетия упадет до 2,5 млн, снижаясь в среднем на 6% в год, ожидает МЭА. Спрос на дизель будет ежегодно сокращаться на 2,1%, в основном из-за проблем в строительном секторе, где задействовано много работающей на этом топливе техники (рынок недвижимости пятый год переживает кризис плюс завершился инфраструктурный бум), а также распространения грузовиков на газе (почти треть продаж в 2024 году).

Важную роль в падении спроса на нефтепродукты играет экспансия высокоскоростных железных дорог: их сеть в Китае, уже крупнейшая в мире, расширится на 20% к 2030 году, достигнув 60 тыс. км. Она замещает внутренние авиаперелеты, сдерживая рост потребления керосина — он продолжит увеличиваться, но в основном за счет международных рейсов, считает МЭА.

Наконец, свою роль играет и замедление экономики: если в 2010-е годы среднегодовые темпы роста ВВП составляли 7,3%, то к концу десятилетия они могут упасть до 3,7%. Китаю вообще может грозить многолетняя стагнация.  

Единственным источником роста в секторе остается нефтехимия, указывает МЭА: к концу десятилетия она обеспечит дополнительный спрос в объеме 1,1 млн баррелей в сутки — столько, сколько уйдет с рынка за счет снижения потребления бензина.

Электрификация транспорта и экономические изменения — не единственные факторы, из-за которых стоит беспокоиться мировым поставщикам нефти. (А они уже это делают: происходящее в Китае ставит «вопросы для долгосрочных перспектив российского экспорта [ископаемого топлива] от проведения активной климатической политики, в том числе в дружественных странах», писал осенью 2024 года Департамент исследований и прогнозирования Банка России в разделе «Энергопереход в Китае сдерживает спрос на нефть».)

Уже более десятилетия Пекин целенаправленно укрепляет энергетическую безопасность, и электрификация транспорта, а также стремительное развитие возобновляемой энергетики — часть этой политики. В нее укладывается и развитие собственной нефтедобычи. С 2018 по 2024 годы она выросла в Китае на 13% примерно до 4,3 млн баррелей в сутки, отмечает WSJ. В прошлом году госкомпания PetroChina сообщила о капиталовложениях в размере $38 млрд. Это почти столько же, сколько у американских Exxon Mobil и Chevron вместе взятых.

После обвала мировых цен на нефть в 2014-2016 годах китайские госкомпании предпочитали скорее импортировать дешевую нефть, чем вкладывать в разработку собственных месторождений. Но в июле 2018 года председатель КНР Си Цзиньпин лично приказал им заняться развитием производства. 

Госкомпания CNOOC, специализирующаяся на разработке шельфовых месторождений, сообщила WSJ, что намерена в 2024-2027 годах увеличить совокупную добычу на 15% и две трети этого объема будет добываться в Китае. А CNPC в мае завершила бурение поисково-разведочной скважины глубиной около 11 км: китайское телевидение назвало ее второй по глубине вертикальной скважиной в мире (первое место занимает Кольская глубиной 12 262 м, которую советские ученые бурили с 1970 по 1990 годы).

«Мы должны держать энергетическую чашку с рисом в собственных руках», — цитирует WSJ Си Цзиньпина.

Китай все активнее входит в число «электрогосударств», наращивая промышленный потенциал в области электромобилей, возобновляемых источников энергии, аккумуляторов и экспорта зеленых технологий, констатирует Бенджамин Брэдлоу из Принстонского университета. «Электрогосударства», пишет он в колонке в Financial Times, контролируют ключевые узлы в складывающихся цепочках поставок зеленых технологий. 

Между тем, «углеродные государства» остаются в зависимости от волатильности на рынке ископаемого топлива. К таким Брэдлоу относит, например, Россию. А МЭА — частично и Соединенные Штаты. Снижение цен на бензин и темпов распространения электромобилей (c последними стала бороться администрация Дональда Трампа) заставили агентство повысить оценку спроса на нефть в США к 2030 году на 1,1 млн баррелей по сравнению с прошлогодним прогнозом — примерно на столько же, на сколько оно снизило оценку для Китая.