Сломанная модель: с чем предстоит разобраться следующему канцлеру Германии

В воскресенье, 23 февраля, в Германии проходят внеочередные парламентские выборы. Согласно опросам, относительное большинство (около 30%) наберет блок консервативных партий — Христианско-демократический и Христианско-социальный союзы (ХДС/ХСС), которые традиционно выступают вместе. В этом случае канцлером станет лидер ХДС Фридрих Мерц, которому надо будет формировать коалицию. 

Но кто бы ни возглавил Германию, ему придется решать структурные проблемы экономики, которая застряла в самом длительном периоде стагнации со Второй мировой войны.

Проблемы эти суммировал Тимо Волльмерсхойзер, директор отдела прогнозов ведущего экономического аналитического центра Германии Ifo (цитата по Financial Times): «В сравнении с другими странами мира бремя налогов, бюрократии и энергетических расходов для компаний слишком тяжело, обновление цифровой, энергетической и транспортной инфраструктуры идет слишком медленно, а нехватка квалифицированных работников ощущается сильнее».

Всерьез забарахлили два главных двигателя немецкой экономики — производство и экспорт (который тоже в основном состоит из промышленной продукции). Экономика Китая, на которую в последние пару десятилетий ориентировались немецкие производители, тормозит, а немецкие автокомпании стали проигрывать китайским, которые вырвались вперед в секторе электромобилей. Одновременно готовится удар со стороны США — на протяжении многих лет эта страна является крупнейшим экспортным рынком для Германии. Американский президент Дональд Трамп грозит Европе торговыми войнами, в том числе, в автомобильном секторе (он хочет обложить 25-процентными пошлинами все импортные машины). 

ВВП Германии сокращается уже два года подряд: на 0,3% в 2023 году и на 0,2% – в 2024-м. Но годовые темпы роста упали примерно до 1% еще в 2018-2019 годах, и с тех пор экономика вообще не выросла. 

«Германия переживает самую длительную стагнацию за послевоенный период», – говорит Волльмерсхойзер. 

Бундесбанк ожидает незначительного роста экономики в этом году — всего на 0,2%. В случае же торговой войны с США экономику ждет еще один год спада, предупреждал германский регулятор. Федерация немецкой промышленности (BDI) настроена более пессимистично. Она ждет третьего года рецессии, чего еще не бывало никогда за послевоенное время.

Общие цифры скрывают серьезное ухудшение ситуации в производственном секторе. По данным BDI, промпроизводство сократилось на 11% по сравнению с уровнем до пандемии COVID-19. Сталелитейный гигант ThyssenKrupp планирует сократить до конца этого десятилетия 40% персонала из-за избытка предложения в Европе и дешевого китайского импорта. Немецкая Volkswagen намерена к 2030 году ликвидировать 35 000 рабочих мест в Германии (сокращения на родине проводятся впервые) и уменьшить выпуск более чем на 700 000 машин в год. Continental решила выделить проблемное автомобильное подразделение в отдельную компанию к концу 2025 года.

«Без быстрорастущих экспортных рынков [экономическая] модель Германии мертва», – цитирует The Wall Street Journal Джейкоба Киркегарда, старшего научного сотрудника Института международной экономики Петерсона, в статье с характерным названием «Экономическая модель Германии сломалась, и ни у кого нет плана Б». 

Немцы не хотят смотреть проблеме в лицо, полагает Людовик Субран, главный экономист страховой компании Allianz: «Они по-прежнему считают, что это всего лишь временные неурядицы, и с ними можно справиться так, как они обычно делают, – шаг за шагом. Я не думаю, что этого будет достаточно».

Про «сломавшуюся» модель говорят не только аналитики, но также сами промышленники и предприниматели. «Бизнес-модель Германии находится в серьезной опасности — и не в будущем, а здесь и сейчас», – предупредил осенью прошлого года Зигфрид Руссвурм, тогдашний президент BDI. 

По его словам, к 2030 году может исчезнуть пятая часть промышленного производства: «Деиндустриализация — это реальный риск». 

Это же слово, «деиндустриализация», использует Штефан Вольф, президент Федерации ассоциаций работодателей Германии в металлургической и электротехнической промышленности, говоря, что входящие в нее компании в ближайшие пять лет могут уволить до 300 000 человек.

Послевоенная модель, которая принесла «стабильность, процветание и свободу», переживает «переломный момент», утверждает Вольф-Вальтер Хуштадт, гендиректор и владелец компании по продаже осветительных приборов Briloner Leuchten. 

Он — классический представитель Mittelstand, мелких и средних, зачастую семейных, компаний, на которых в значительной мере держится немецкая экономика. За последние два года выручка Briloner Leuchten упала впервые за 12 лет, что Хуштадт руководит компанией после своего отца. Предприниматель жалуется на «перегруженность» регулированием и налогами, которые ставят его в невыгодное положение по сравнению с китайскими конкурентами.

Ничто так не символизирует структурный кризис в Германии, как спад в автомобильной промышленности и проблемы, которые он порождает. 

Власти города Ингольштадт, где находится штаб-квартира Audi, ищут способы сэкономить около 100 млн евро, рассказывает WSJ. 

Столько налогов Audi платила городу в год, но времена изменились: ее операционная прибыль в III квартале 2024 года (последние из имеющихся данных) упала на 91% год к году. За первые три квартала снижение составило 54,6%. Производство сократилось на всех заводах (а их более десятка) во всех странах, за исключением одного, в Венгрии, общее падение для бренда Audi составило 11,9%. 

Доходы Block Hotel, расположенного недалеко от штаб-квартиры Audi, упали с 2019 года на 10%, цены на номера снизились на 15%, потому что поток командированных бизнес-клиентов иссяк. Рестораторы жалуются на потери из-за отмены корпоративных рождественских ужинов. При этом Audi также спонсирует местный хоккейный клуб, футбольный стадион и множество культурных мероприятий. 

О том, что Ингольштадту нужно снижать свою зависимость от Audi, говорили еще 10 лет назад, но воз и ныне там, сетует бывший редактор местной газеты Штефан Кениг, который баллотируется на пост мэра. Почти половина рабочих мест в городе, население которого благодаря Audi выросло на 50% с 1980-х годов, связана с автопромышленностью, многие другие предоставляют услуги работникам автопрома.

В сфере информационных технологий работает менее 2% сотрудников Ингольштадта, и с этим также связаны проблемы Audi. 

Китайские автокомпании, которые, в том числе, благодаря госсубсидиям заметно опередили западных производителей в выпуске электромобилей, дают им фору и в программном обеспечении, которым теперь напичканы современные машины. 

В 2023 году VW, материнская компания Audi, заменила практически все руководство своего разрабатывающего ПО подразделения Cariad, проблемы в котором привели к задержке выпуска нескольких новых моделей. 

Германия в целом отстает от других стран в сферах ПО, информационных технологий и искусственного интеллекта, отмечает Allianz: инвестиции в научные исследования и конструкторские разработки у нее составили в 2022 году 3,1% ВВП против 3,6% у США и 5,2% – у Южной Кореи. 

Более двух третей выпускаемых в Германии автомобилей идет на экспорт, и власти в последние десятилетия активно поддерживали экспортный сектор в целом. С середины 1990-х годов доля экспорта в экономике выросла вдвое, достигнув 43% ВВП, что в два раза превышает этот показатель в Китае и в четыре – в США. 

И в то время как экспортные рынки перестали приносить Германии прежние выгоды, в самой стране многие отрасли страдают от нехватки инвестиций. В мае два экономических института, IW и IMK, связанные с бизнесом и профсоюзами соответственно, подсчитали: в ближайшие 10 лет Германии потребуется 600 млрд евро вложений, чтобы компенсировать инвестиционный дефицит прошедших десятилетий, модернизировать систему образования и транспортную инфраструктуру, обновить электросети и провести цифровизацию госуслуг.

Одним только железным дорогам понадобится 45 млрд евро: точность прибытия поездов Deutsche Bahn, по собственным данным компании, упала до 62,5%, и нередко ее поезда просто не доезжают до конечной станции, высаживая пассажиров по пути. 

Оснащенность Германии волоконно-оптическими сетями одна из самых низких в ОЭСР: их доля в сетях широкополосного интернета составляет всего 11,2%, третье место с конца из 38 стран (в среднем по ОЭСР – 42,5%, а у лидера — Южной Кореи — 89,6%).

Технологии плохо приживаются даже в бизнесе: согласно одному исследованию 2023 года, 82% компаний до сих пор пользуются факсами.

Недоинвестирование связано с ограничением на привлечение долга, которое в 2009 году, на пике финансового кризиса, внесло в конституцию правительство тогдашнего канцлера Ангелы Меркель: бюджеты федерального правительства и земель должны быть в принципе сбалансированы, заимствования не могут превышать 0,35% ВВП в год. Этот принцип получил название «долгового тормоза», и против него уже не первый год активно выступают экономисты и бизнес. В условиях многолетней стагнации экономики правительство фактически не может увеличивать капиталовложения.

Однако политики пока не готовы отказываться от этого подхода, позволившего Германии сократить госдолг до немногим более 60% ВВП. 

«Сегодняшние долги — это завтрашние повышения налогов», – заявил Мерц. 

Он обещает, в частности, сократить некоторые социальные расходы, которые несут компании, а также регулирование и бюрократию, снизить налоги для бизнеса и домохозяйств. 

Но «поиск бюджетных возможностей для проведения всех необходимых политических мер исключительно за счет жесткой экономии выглядит как невыполнимая миссия», категоричен Карстен Бржески, директор глобального отдела макроэкономики ING (цитата по FT). Любое новое правительство «должно будет согласиться на более мягкую фискальную политику», считает он.

При этом другие приоритеты Мерца — повышение конкурентоспособности компаний за счет сокращения налогового и регуляторного бремени — тоже считаются крайне необходимыми. 

Страна «задыхается от бюрократии», признал он. 

The Economist приводит пример: попытки цифровизации нотариальных услуг ни к чему не привели, и бизнесмены часами сидят в офисе нотариуса, который зачитывает им вслух контракт от первого до последнего слова. 

Еще одна проблема, которую непонятно, как решать, — высокая стоимость энергоресурсов. Даже при дешевом российском газе электричество в Германии было дороже, чем в других крупных развитых странах, а кризис, вызванный войной в Украине, только усугубил ситуацию. Цены на электричество в Германии выше, чем во Франции, в 1,7 раза, чем в США – в 2,8 раза. 

Для производственных компаний, на которых держится немецкая экономика, это один из самых негативных факторов. Работающая в Германии чешская компания SKW платит за газ в 10 раз больше, чем российские производители удобрений, с которыми она конкурирует, и в семь раз больше, чем американские (при том что газ составляет 90% себестоимости продукции), рассказал The Economist ее гендиректор Петр Цингр.

Германия достигла переломного момента, считает Бертрам Кавлат, гендиректор производящей клапаны компании Schubert & Salzer и глава ассоциации производителей оборудования VDMA. Хотя он менее пессимистичен, чем другие руководители: «Наши средние компании не закроются, но они не будут инвестировать в Германию, если страна не станет более дружелюбной к бизнесу».