Письмо инвестору в 2026 год: не жди хороших новостей

2026 год формируется не как год «одной большой войны», а как год множества незавершенных конфликтов — торговых, военных, гибридных, которые по-разному влияют на весь мир. Для инвестора это не один «черный лебедь», а мощная стая «серых»: каждый по отдельности управляем, но суммарно они поднимают уровень неопределенности. Вот пять очагов конфликтов, которые укажут на возможные источники рисков.

Торговое противостояние США и Китая на самом деле началось еще в 2018 году, когда администрация Дональда Трампа ввела 25-процентные тарифы на сталь, алюминий и затем и на остальной китайский импорт. Тогда Трамп демонстративно заявил, что «торговые войны — это хорошо и их легко выигрывать». Эта фраза стала символом разворота США к более жесткому протекционизму. 

Китай ответил зеркальными мерами: пошлинами на американскую сельхозпродукцию и промышленный экспорт. Но в итоге США и Китай подписали соглашение о первой фазе урегулирования торговых споров.

Но ключевые пошлины США в отношении китайских товаров остались в силе, а последующая администрация президента Джо Байдена, декларируя возврат к «союзнической» внешней политике, их также не отменила. Китай остался в категории стратегического соперника, с которым «перезагрузки» не будет, а торговля и технологии — это отныне инструменты сдерживания.

К 2026 году, при всей жесткости риторики, лидеры двух стран вынуждены подчеркивать необходимость диалога. 

Президент США  заявил, что разрешит экспорт в Китай «проверенным клиентам» чипов H200 производства компании Nvidia. А Китай ранее на год — до ноября 2026-го — приостановил действие ограничений на экспорт редкоземельных металлов. 

Инвестору стоит помнить, что в 2026 году диалог между этими странами останется, но будет хрупким. Любая новая «вспышка»: громкое заявление, расследование против крупной китайской или американской компании или очередные меры экспортного контроля из Вашингтона или Пекина — все это мгновенно отражается на оценках компаний, завязанных на китайский и американский рынки и  глобальные цепочки поставок.

На какие секторы влияет: ИИ, производство чипов, сельское хозяйство и машиностроение.

Несмотря на то, что война идет четвертый год, ни Москва, ни Киев не готовы менять давно занятые позиции. 

Еще в 2013 году президент России Владимир Путин опубликовал эссе «Об историческом единстве русских и украинцев», где утверждал, что русские и украинцы — «один народ — единое целое», тем самым фактически ставя под сомнение самостоятельность украинской государственности. Это идеологическое обоснование стало фоном для последующей попытки силового пересмотра границ. И требований сменить руководство Украины.

Украинский лидер Владимир Зеленский продолжает линию, в которой его страна — аванпост, который «защищает себя и Европу», требуя от союзников в ЕС и США долгосрочной военной и финансовой поддержки. В недавних комментариях он прямо выражал сомнение в мирных инициативах Москвы, подчеркивая, что Россия «ищет новые поводы затянуть войну». 

К концу 2025 года война приобрела характер противостояния «на истощение». Для Восточной Европы и ЕС это означает перераспределение бюджетов в пользу обороны и поддержки Украины, а также рост военных расходов в структуре госбюджета. Европа продолжает расширять санкционный режим. К 1 ноября 2027 года Евросоюз полностью откажется от поставок российского газа (как трубопроводного, так и сжиженного).

Для бизнеса все это оборачивается ужесточением налоговой и регуляторной повесток. В ЕС все чаще прямо говорят, что «частный сектор должен внести свой вклад» в рост оборонных бюджетов — через специальные сборы и налоги на сверхприбыли. Латвийский депутат Андрис Шуваев, описывая, как страна выходит на оборонные расходы порядка 3,5% ВВП, пишет, что это стало возможным за счет windfall-налога на финансовый сектор, который позволил одновременно нарастить военные траты и поддержать домохозяйства.

Риск для инвестора в 2026 году — не только в продолжающейся войне как таковой, но и в возможном постепенном ужесточении европейской фискальной политики, ухудшении условий для капитала и росте регуляторной неопределенности.

Отдельный, пока риторический риск — возможный прямой конфликт между Москвой и странами-членами НАТО. В декабре Владимир Путин прямо предупредил, что он готов к такому повороту событий: «Россия не собирается воевать с европейскими странами, но если Европа начнет войну, — Россия готова прямо сейчас». Лидеры ЕС пока исходят из того, что риски прямого боевого столкновения находятся на горизонте 2027-2028 годов.

На какие секторы влияет: нефть и газ, сельское хозяйство и машиностроение, финансы и банки.

Современная конфигурация треугольника США–Венесуэла–Бразилия выросла из череды санкций и попыток Вашингтона использовать доступ к своему рынку, финансовой системе и технологиям в качестве рычага влияния на разные страны Латинской Америки.

Венесуэла оказалась под санкциями США еще при предыдущем президенте Уго Чавесе, правившим страной до 2013 года. Но особенно жесткий «режим давления» со стороны Штатов сформировался в 2017–2019 годах, когда ограничения задели нефтяной сектор и госкомпанию PDVSA. В октябре 2023 года администрация Джо Байдена попыталась перейти к более гибкой тактике, частично ослабив нефтяные санкции: власти Венесуэлы во главе с Николасом Мадуро договорились с оппозицией о проведении президентских выборов в 2024 год. Оппозиция могла выбрать своих кандидатов, за исключением главных конкурентов действующих властей. Тогда послабления санкционного режима США стали крупнейшим откатом от ограничений эпохи Трампа. 

Но в 2024-м США снова ужесточили условия, обвинив Каракас в нарушении этих договоренностей, — Штаты ограничили действие лицензий на работу с нефтью и оставили компаниям лишь 45 дней для сворачивания части операций в Венесуэле. 

В 2025 году Трамп начал наносить военные удары по судам наркокартелей, в основном из Венесуэлы. В ответ Николас Мадуро выбрал риторику жертвы, которая ищет помощи нефтедобывающих стран. В письме странам ОПЕК в декабре он просил картель помочь Венесуэле «противостоять нарастающим и незаконным угрозам» со стороны США и обвинил Вашингтон в попытке «захватить» венесуэльские нефтяные запасы. 

Бразилия пока успешно борется с тем, как Трамп видит свою роль в защите рынка США. Будучи крупным поставщиком агропродукции и сырья, эта страна ведет постоянные переговоры с Вашингтоном о доступе на американский рынок, стандартах и тарифах. После волн пошлин и расследований со стороны Вашингтона — от объявленных в 2019 году планов Трампа восстановить тарифы на сталь и алюминий из Бразилии до введения в июле 2025-го надбавки в 40% на ряд бразильских продуктов и комплектующих с последующей частичной отменой в ноябре 2025 года — именно экспорт ее сои, мяса и кофе стал предметом торга за тарифные послабления и квоты.

Для инвестора в 2026 году это означает хронические высокие риски работы на нефтяных и аграрных рынках. Политические сигналы — заявления Белого дома, выступления Мадуро, решения ОПЕК+ и перенаправление разной продукции из Бразилии на новые рынки — могут оказывать на цены не меньший эффект, чем классический спрос и предложение или неурожаи. Любые активы, завязанные на венесуэльскую нефть, логистику Карибского бассейна или агроэкспорт Бразилии, несут в себе политические риски.

На какие секторы влияет: нефть, сельское хозяйство, морские перевозки.

Конфликт вокруг Тайваня имеет почти восьмидесятилетнюю историю. После гражданской войны в Китае в 1949 году коммунисты установили контроль над материком, а националистическое правительство Гоминьдана отступило на остров. С тех пор Пекин считает Тайвань частью Китая и декларирует цель «воссоединения», не исключая применения силы, тогда как сама островная демократия развивает свою политическую и экономическую идентичность. Долгое время сторонам удавалось избегать прямой конфронтации. Ситуация изменилась после прихода к власти на Тайване Цай Инвэнь в 2016 году — президент отказалась подтверждать формулу «Один Китай» и де-факто взяла курс на укрепление независимости, что вызвало резкое раздражение Пекина. С этого момента участились военные учения КНР вокруг острова, полеты самолетов в «зону ПВО» Тайваня и маневры в Южно-Китайском море.

США считаются формальным гарантом независимости острова. При этом у Вашингтона нет классического договора о взаимной обороне с Тайванем, как, скажем, с Японией, или договорных отношений в формате НАТО. Американо-тайваньский оборонный договор был разорван в 1979 году. Вместо него сегодня действует Закон об отношениях с Тайванем, который закрепляет более «размытые» гарантии. В этом документе зафиксировано, что Вашингтон будет «предоставлять Тайваню оборонительные вооружения и услуги в таком объеме, который необходим для поддержания достаточного потенциала самообороны», и «сохранять способность США противостоять любому применению силы или других форм принуждения, которые могут поставить под угрозу безопасность или социально-экономический строй жителей Тайваня».

В 2026 году сохраняется риск военной операции КНР в отношении Тайваня. Любая серьезная эскалация вокруг острова автоматически превращается в удар по мировым цепочкам поставок. Через регион проходят ключевые маршруты контейнерных перевозок, а сам остров — один из мировых центров производства чипов. Военная блокада, крупные учения или инцидент с участием флотов США и Китая моментально отражаются на страховках, фрахте, поставках электроники, автомобилей, оборудования. Для инвестора риск состоит даже не в высокой вероятности «большой войны» (она остается скорее гипотетическим сценарием), а в постоянной возможности логистического шока.

На какие секторы влияет: производство чипов, контейнерные морские перевозки.

​Нельзя исключать, что при всех рисках уже описанных конфликтов, гораздо большее влияние на котировки и цены на сырье будут оказывать гибридные конфликты. Атаки дронов, кибероперации, помехи навигации, удары по отдельным инфраструктурным объектам создают «тонкий шум», который приходится учитывать в бизнес-моделях.

С конца 2023 года атаки йеменских хуситов в районе Баб-эль-Мандебского пролива и Красного моря привели к тому, что крупнейшие контейнерные линии начали массово обходить Суэцкий канал, отправляя суда вокруг мыса Доброй Надежды. Это увеличило сроки доставки и резко подняло стоимость фрахта: по оценкам международных организаций, в одной лишь контейнерной логистике средние спотовые ставки в пике росли более чем на 100-130 % по сравнению с докризисным уровнем. 

Параллельно в Европе нарастает число помех GPS-сигналу, особенно в Балтийском регионе. По оценкам европейских регуляторов, только за первые месяцы 2025 года помехи спутниковой навигации стали уже не «единичными инцидентами», а системным фактором: в совместном анализе для ICAO указано, что с января по апрель почти 123 тыс. рейсов 365 авиакомпаний в европейском воздушном пространстве так или иначе столкнулись с нарушениями работы GNSS (потеря GPS, ложные сигналы, необходимость менять маршруты и процедуры захода).

В списке рисков остается также нестабильность в Черном море, украинские атаки на танкеры, зерновозы и рост страховых ставок в регионе: страхование судов, заходящих в российские порты, подорожало только за неделю к началу декабря с 0,6% до 0,65-0,8% от стоимости судна, сообщил Reuters. 

Сформировалась новая реальность, в которой статус «мирного торгового судна» больше не гарантирует безопасности грузоотправителям и получателям.

Для инвестора это означает, что даже без формального объявления войны гражданская авиация, морской флот, логистика, страхование, энергетика оказываются под прицельным гибридным воздействием. Увеличиваются транзакционные издержки, растут скрытые страховочные расходы, возрастает ценность диверсификации маршрутов и дублирования критической инфраструктуры.

На какие секторы влияет: нефть, сельское хозяйство, морские грузоперевозки, авиаперевозки, услуги связи.

Все описанные конфликты образуют не набор независимых рисков, а связанную сеть. Торговые ограничения вызывают перераспределение цепочек поставок, что повышает нагрузку на логистику. Гибридные атаки бьют по этой логистике. Военные конфликты (или их угроза) заставляют государства перераспределять бюджеты и ужесточать фискальную политику.

Инвестору в 2026 году важно не столько «угадать», какой именно конфликт обострится, сколько встроить в свои решения сам факт того, что обострение — это норма, а не исключение. Диверсификация по юрисдикциям и валютам, проверка реальной географии цепочек поставок, сценарный анализ политических шоков и способность быстро пересобирать портфель становятся важнее попыток найти «идеально безопасный» актив.

Теперь стоимость активов все чаще определяется не только ставками центробанков и корпоративной отчетностью, но и тем, что именно говорят и делают лидеры стран в своих давних и новых конфликтах.