Гигант регулирования и бюджетный карлик: как Европе поможет созидательное разрушение

10 декабря прошла церемония вручения Нобелевских премий 2025 года. Лауреатом по экономике стал Филипп Агьон, профессор Коллеж де Франс и LSE. Вместе с Питером Хоуиттом из Университета Брауна он получил награду «за теорию устойчивого роста через созидательное разрушение». В колонке для Project Syndicate Агьон объясняет, почему эта идея особенно важна для Европы сегодня.

Дискуссии о вялых перспективах роста экономики в Европе ведутся как минимум с начала века, но в 2020-х они приобрели новую актуальность. И дело не только во вторжении России в Украину, которое показало опасность зависимости от импорта энергоносителей, но и в смене администрации в США, что заставило европейцев задуматься о том, как они смогут гарантировать свое процветание, безопасность и суверенитет в будущем. Кроме того, поскольку Америка и Китай вырвались вперед в гонке искусственного интеллекта — а многие считают его новой технологией общего назначения, подобной интернету — отсутствие динамизма в Европе равнозначно чрезвычайной ситуации.

Проблема не только в часто упоминаемом отставании Евросоюза от США по уровню подушевых доходов. Европа уже давно отстает технологически: у нее очень мало глобально признанных лидеров в экономике цифровых платформ, в разработках ИИ, в новой космической гонке и в других отраслях, которые будут важны для конкурентоспособности и безопасности в XXI веке.

Европа сильно зависит от передовых технологий, создаваемых в других странах, и она не способна обеспечить такой рост экономики, который необходим для финансирования ее стратегических целей и будущих обязательств. Она превратилась в хрестоматийный пример важности созидательного разрушения, то есть вытеснения менее производительных компаний инновационными  конкурентами. Откажитесь от него, и умеренное снижение перспектив роста экономики станет лишь началом ваших проблем.

При всех своих успехах в качестве торговой и регулирующей силы Европа будет оставаться уязвима, если ее деятельность в области инноваций не достигнет таких же темпов и масштабов, как в США, Китае и других странах. ИИ обладает потенциалом генерировать новые знания и идеи (помимо выполнения широкого спектра услуг и традиционных производственных функций), поэтому он вполне может стать вдвойне мощным двигателем созидательного разрушения, которое в итоге обеспечит рост экономики.

Важность передовых инноваций повышается по мере приближения экономики к технологическим рубежам. Но хотя увеличение инвестиций в исследования и разработки является необходимым условием для создания прорывных технологий, его недостаточно. Как подчеркивал в докладе «Будущее европейской конкурентоспособности» бывший президент ЕЦБ и премьер-министр Италии Марио Драги, этот континент застрянет на среднем уровне развития технологий, если не добьется значительного прогресса на трех главных фронтах:

— в устранении всех барьеров, мешающих появлению полностью интегрированного рынка товаров и услуг;

— в создании адекватной финансовой экосистемы, которая будет поощрять компании брать на себя долгосрочные риски, начиная с венчурных капиталистов и институциональных инвесторов (пенсионных и паевых фондов);

— в проведении благоприятной для инноваций и конкуренции промышленной политики в ключевых отраслях, включая энергопереход, оборону и космос (в том числе ИИ), а также биотехнологии. 

Европа не просто избегает реализации промышленной политики под предлогом проведения антимонопольной политики, но и делает акцент на конкуренции между существующими компаниями внутри собственного рынка, при этом уделяя мало внимания привлечению новых игроков, а также конкуренции извне, начиная с США и Китая.

Выход на рынок новых инновационных фирм из других стран мира — это фактически и есть суть созидательного разрушения, которое нужно Европе для ускорения экономического роста. В начале 2000-х Джузеппе Николетти и Стефано Скарпетта из ОЭСР показали, что рост производительности в США в основном достигался благодаря замене старых, менее эффективных компаний новыми, инновационными, а в Европе прирост производительности в основном происходил внутри уже существующих фирм. Многие из нынешних проблем Европы можно объяснить этим базовым различием.

Если говорить шире, Европе нужно обновить свою экономическую доктрину, которая превратила ее в гиганта регулирования и бюджетного карлика. Прежде всего, выполняя установленное Маастрихтским договором ограничение дефицита бюджета, власти не должны учитывать инвестиции, стимулирующие рост экономики, таким же образом, как программы текущих госрасходов (пенсии, пособия и так далее). Кроме того, они должны позволять реализовывать разумные меры промышленной политики, в частности, для стимулирования конкуренции и инноваций. Наконец, следует разрешить коллективные заимствования ради инвестиций в новые технологические революции при условии, что страны будут демонстрировать дисциплину в управлении собственными госрасходами.

Содействие созидательному разрушению и прорывным инновациям в Европе потребует дополнительных мер, которые помогут работникам переходить из отстающих секторов в более передовые, а также компенсировать краткосрочные потери от структурных реформ. Именно поэтому я поддерживаю датскую модель flexicurity, когда государство выплачивает зарплату уволенным работникам, пока они проходят переподготовку и ищут новую работу. Промышленная революция на базе ИИ требует не меньшего.

Именно европеец, Йозеф Шумпетер, понял центральное значение созидательного разрушения для экономического развития. Сегодня европейцы должны не только поддержать этот процесс, но и сделать его инклюзивным и социально приемлемым, если они хотят процветать в предстоящие годы и десятилетия.

Project Syndicate, 2025.

www.project-syndicate.org