Тень Великой депрессии: что история и статистика говорят о вероятности рецессии в США

Победу Дональда Трампа на выборах в ноябре 2024 года финансовые рынки и корпоративная Америка встретили с огромным оптимизмом — обещания снижения налогов и ослабления регулирования явно перевешивали страхи торговых войн, ведь в свое первое президентство Трамп больше грозил, чем реально повышал пошлины. 

В итоге S&P 500 вырос на 7,5% с выборов до инаугурации в январе 2025 года, а доля топ-менеджеров компаний с позитивным взглядом на год вперед выросла с 40% до почти двух третей, показывал Индекс уверенности CEO. 

Однако оптимизм продлился недолго, так как уже с первых дней в Белом доме Трамп активно взялся за введение и повышение импортных пошлин, причем не только против Китая, как ожидали большинство аналитиков, но и против традиционных союзников США — Канады, ЕС и Мексики. Пока не складывается впечатление, что он повторяет свою прошлую тактику запугивания ради заключения сделки. Сейчас он реально намерен устранить дисбалансы во внешней торговле и попутно заработать в бюджет на поступлениях от таможенных пошлин.

С другой стороны, тема снижения налогов незаметно отошла в сторону. А ведь в этом вопросе риск бездействия очень высок. Если не продлить положения принятого при первом президентстве Трампа Tax Cuts and Jobs Act (TCJA), действие которого истекает в конце этого года, то американские компании и работники столкнутся с резким повышением налогов уже в 2026 году. 

Однако и продление действия этого закона будет крайне затратной мерой для бюджета. По оценке бюджетного управления и объединенного налогового комитета Конгресса, продление налоговых льгот TCJA обойдется в $4 трлн до 2034 года. Без огромных сокращений расходов по другим статьям тут не обойтись. Поиском того, что можно сократить, занимается Департамент эффективности госуправления, который возглавляет Илон Маск. Но его эффективность пока минимальна. 

В результате произошел один из самых резких и быстрых в рыночной истории разворотов в уровне уверенности инвесторов и корпоративного сектора от момента выборов до инаугурации и после нее. S&P 500 уже 13 марта вошел в официальную коррекцию, доля пессимистов среди глав компаний практически сравнялась с оптимистами, а аналитики крупных инвестдомов все чаще говорят о риске рецессии.

Даже ФРС в среду, 19 марта 2025 года, сохранив ставку на прежнем уровне два раза подряд, де-факто вынуждена была признать ухудшение ситуации в американской экономике. Прогноз по ВВП на 2025 год регулятор снизил с 2,1% до 1,7%. При этом самый пессимистичный прогноз одного из членов Федерального комитета по операциям на открытом рынке (FOMC) составляет 1%. Прогноз по инфляции ФРС, напротив, повысила с 2,5% до 2,7% (некоторые члены FOMC считают, что она может вырасти и до 3,4%). 

Это означает, что на рынок вновь возвращаются страхи стагфляции — замедления экономики или даже рецессии при росте инфляции. 

Глава ФРС Джером Пауэлл на пресс-конференции по итогам заседания признал: «в этом году возможна задержка в прогрессе по снижению инфляции из-за пошлин…», но, по его словам, если рынок труда ослабнет, то регулятор может снизить ставку. 

А Федеральный резервный банк Атланты в своем модельном ВВП на 1 квартал 2025 года драматично понизил прогноз — теперь он считает, что экономика снизится на 1,8%. Еще в начале февраля прогноз был плюс 4%. И вишенка на торте: министр финансов США Скотт Бессент 16 марта заявил: «Нет никаких гарантий, что в США не будет рецессии»

Конечно, Трампу досталась экономика и финансовые рынки на пике своего перегрева, который усилился в технологическом секторе на волне «ИИ-мании». Трамп со своими обещаниями сделать США «криптостолицей мира» лишь усугубил ситуацию. 

Но стоит ли винить в происходящем исключительно Трампа? Вероятно, даже без его протекционистской политики и торговых войн экономика США уползла бы в умеренную рецессию.  

С текущего года начинается период активного рефинансирования долга, привлеченного во время пандемии COVID-19 под нулевые ставки и c минимальными ограничения от надзорных органов. Рынку предстоит переварить за ближайшие пять лет около $2,5 трлн только в низкокачественном сегменте долгового рынка. А компании ожидает колоссальный рост процентных расходов на обслуживание долга.

По оценкам Mitsubishi UFJ Financial Group, в сегменте «мусорных» облигаций (high yield) объем погашаемых бондов уже в этом году вырастет более чем в 2,5 раза по сравнению с 2024 годом — с $47 млрд до $130 млрд. А в 2029 году он составит $260 млрд. Похожая динамика и в сегменте высокорискованных кредитов (leveraged loans) — в прошлом году объем погашаемых кредитов составил $87 млрд, а уже в этом он вырастет до $242 млрд. Пик — $539 млрд — придется на 2028 год. 

Исторические аналогии и индикатор кривой доходности американских гособлигаций тоже не в пользу продолжения экономического роста. Аналитики Deutsche Bank посчитали, что после первого повышения ставки ФРС рецессия наступала в среднем через 1,5-3 года. В последний раз ФРС повышала ставку в июле 2023 года. То есть в этом цикле ее можно ждать уже в 3-4 кварталах этого года. 

И вот на таком фоне Трамп взялся за свою агрессивную политику сокращения внешнеторгового дефицита США и возвращения производств на территорию Штатов, следуя своему лозунгу Make America Great Again. 

Такой фокус на тарифных войнах естественно оживил дискуссию о глобальных экономических рисках, проистекающих из торговых войн. И даже о риске повторения Великой депрессии 1930-х годов. 

Подробный анализ взаимосвязи Великой депрессии и торговых войн провел старший преподаватель департамента экономической теории Финансового Университета, кандидат экономических наук Валерий Петухов. Общая мысль работы состоит в том, что после завершения Первой мировой войны глобальная экономика и корпоративные прибыли бурно росли за счет международного разделения труда и свободного движения товаров и капиталов. 

Однако в мае 1929 года два республиканца, сенатор Рид Смут и конгрессмен Уиллис Хоули, провели законопроект о повышение таможенных пошлин с июня 1930 года. Он получил название «Закон Смута-Хоули». 

Многие страны-торговые партнеры США ввели ответные меры, вплоть до бойкота американских товаров. Председатель Совета экономических консультантов при президенте Бараке Обаме Кристина Ромер писала (ее цитирует в работе Петухов), что этот закон должен был увеличить доходы фермеров за счет сокращения иностранной конкуренции в сельском хозяйстве. Но другие страны последовали этому примеру, как в отместку, так и в попытке скорректировать свои торговые балансы. В итоге экспорт из США в Европу и «сырьевые страны» упал на 38% и 53%, а из Европы в США — на 44%, а безработица выросла в 2,3-3,3 раза в Великобритании, Германии и Франции и в семь раз в США. 

Промышленное производство практически сократилось наполовину в США и Германии и на четверть — во Франции и Великобритании. 

Негативное влияние пошлин на экономику началось еще до их официального введения и до биржевого краха осени 1929 года.  

Кстати, биржевой крах осени 1929 года, хоть и является самым быстрым в истории обвалом рынка (-47% за несколько недель), но он не был таким разрушительным для финансового рынка, как затяжное падение после введения таможенных пошлин летом 1930 года. 

К июню 1930 года рынок отыграл более половины своих потерь и продолжал торговаться в разы дороже уровней начала 1920-х. А вот с введением Закона Смута-Хоули и последовавшими за ним ответными мерами индекс Dow Jones упал за следующие два года еще на 86% до уровней ниже даже минимумов военных лет.

Таким образом, исторические аналогии, статистические модели и стадия экономического цикла в США говорят нам о том, что порог для сползания американской экономики в рецессию крайне низкий — то есть вероятность рецессии велика даже при малейших неблагоприятных изменениях. 

Более того, с каждым новым введенным таможенным тарифом мы приближаемся к точке невозврата в торговой войне, за которой падение занятости и ВВП станет уже стремительным. А тогда и текущая коррекция американского рынка покажется цветочками.

Возможным балансирующим фактором для американской экономики и финансовых рынков может стать проактивная политика ФРС, которой в кои-то веки удастся заранее среагировать на угрозы и залить рынки ликвидностью, снизив ставки до нуля и вернув программу количественного смягчения. То есть включить «печатный станок». 

Для мировой же экономики спасением может стать Китай, который имеет все шансы принять на себя роль главного центра торговли. Пока США будет вести торговую войну со всеми, Китай может снять пошлины на свою торговлю с остальными странами «Большой двадцатки». 

Но этот сценарий остается скорее теоретическим из-за многочисленных разногласий между Китаем и развитыми странами и даже странами БРИКС.