Что копает глава OpenAI Сэм Альтман: экономический ров или могилу?

Эта осень ознаменовалась шквалом новостей о главном разработчике искусственного интеллекта — OpenAI. Кто бы мог подумать, что созданная в 2015 году маленькая некоммерческая компания 10 лет спустя будет повелевать сотнями миллиардов долларов? Однако с OpenAI произошло именно это — ее гендиректор Сэм Альтман не только довел ее стоимость до $500 млрд, сделав ее самым дорогим стартапом в мире, но и заключает сделки, которые влияют на акции крупнейших технологических компаний. Однако что же он делает, в стратегическом смысле? 

Фраза «Двигайся быстро, ломай все» (Move fast and break things) была девизом Facebook (ныне Meta) и популярной философией Кремниевой долины, провозгласившей, что скорость инноваций важнее осторожности. Однако в 2014 году Facebook от нее официально отказался, а в 2019 году Хемант Танежа, ныне гендиректор венчурного фонда General Catalyst, написал в Harvard Business Review, что эта эпоха окончательно миновала — стартапам и техноинвесторам пора избрать более ответственный подход, оценивая, как их технологии повлияют на общество.

Однако, похоже, Сэм Альтман с этим не согласен. Несмотря на не очень удачный релиз новейшей модели GPT- 5 в августе, про который он сам сказал позднее: «Мы кое-что серьезно накосячили при развертывании», его компания с тех пор разразилась целым шквалом новых разработок. 

29 сентября было объявлено о внедрении Instant Checkout — функции покупок прямо из ChatGPT, для начала на сайтах Etsy и Shopify. 

А уже на следующий день вышла Sora — приложение для iPhone, которое с помощью ИИ позволяет пользователям легко создавать и озвучивать короткие видео и формирует из них ленту наподобие TikTok. Функция «камео»  может также добавлять в видео изображение и голос конкретного человека, в том числе собственные — то, что Wired назвал «дипфейком самого себя для развлечения».

На третий день после релиза, несмотря на доступ только по приглашениям, Sora взлетела на первое место в чарте бесплатных приложений AppStore, опередив даже сам ChatGPT. 

6 октября на конференции разработчиков OpenAI показала новые инструменты. В частности то, как прямо из ChatGPT можно вызывать другие приложения и работать с ними с помощью простых текстовых подсказок: создавать изображения в Canva, формировать плейлисты в Spotify либо подбирать недвижимость с помощью Zillow.

«В течение следующих шести месяцев вы увидите эволюцию ChatGPT из действительно очень полезного приложения в нечто, больше похожее на операционную систему», — цитирует Reuters руководителя ChatGPT Ника Терли. Он также добавил, что компания «никогда не планировала создавать чат-бота. Мы хотели создать суперпомощника, но немного отвлеклись».

Еще Альтман активно переманивает у Apple сотрудников для своего секретного проекта с бывшим вице-президентом Apple Джонни Айвом по созданию некоего нового ИИ-гаджета (или нескольких). Только в этом году переманили около 20 человек, и Apple даже пришлось в августе отменить большое совещание в Китае, чтобы руководители не покидали штаб-квартиру в Купертино и могли на месте противодействовать бешеному хедхантингу, развернутому OpenAI, пишет портал The Information.

Чем еще был занят глава OpenAI, помимо стремительного расширения команды и продуктовой линейки? Очень важным делом — облаками.

Альтман никогда не скрывал, что верит в простую формулу — чем больше вычислительные мощности, тем умнее обученный и работающий на них ИИ. Об этом он написал в своем манифесте «Век интеллекта» год назад. 

За этот год его аппетиты только возросли. «Сейчас нам приходится идти на эти ужасные компромиссы. У нас есть более эффективные модели, но мы просто не можем их предложить, потому что у нас нет мощностей. У нас есть другие новые продукты и услуги, которые мы хотели бы предложить», — сказал он в интервью The Verge в августе, добавив, что OpenAI в ближайшем будущем потратит на создание дата-центров «триллионы» (да, именно так, во множественном числе) долларов.

То есть ему уже стало мало тех $500 млрд, которые инвесторы во главе с главой Softbank Масаеси Соном в январе пообещали вложить в совместный с OpenAI проект создания дата-центров Stargate.

Как вскоре выяснилось, насчет триллионов Альтман ничуть не шутил. Его сделки по созданию и оснащению новейших дата-центров с Oracle и Nvidia газета Financial Times оценила в $300 млрд и $500 млрд соответственно. А в понедельник, 6 октября, было объявлено о еще одной мега-сделке с производителем ИИ-процессоров AMD. Акции чипмейкера после объявления взлетели на 24% увеличив его капитализацию более чем на $60 млрд до $331 млрд, пишет Bloomberg. Эту сделку FT оценивает тоже в $300 млрд, плюс еще сентябрьское соглашение с CoreWeave, которой OpenAI посулила в общей сложности уже $22,4 млрд.

И получается, что OpenAI только на облачные вычислительные мощности собирается потратить более $1,1 трлн в ближайшие 10 лет.

Весьма амбициозно для компании, которая по данным FT в этом году получит $12 млрд выручки и при этом понесет убыток около $10 млрд. От вопросов о доходности Альтман просто отмахивается, утверждая, что они даже «не входят в десятку его главных забот».

«Разумеется, когда-нибудь мы должны стать очень прибыльными, и мы уверены и терпеливы — мы к этому придем… Сейчас мы находимся на этапе инвестиций и роста», — заявил он в октябре.

Стратегия «вначале рост, прибыль потом» не новая. Ее, например, применил Amazon, который впервые вышел из убытков в четвертом квартале 2001 года, через семь лет после основания. Об этом The New York Times написала в заметке с говорящим названием «Сюрприз от Amazon: его первая прибыль». Однако масштабы несопоставимы — компания Джеффа Безоса к тому моменту сожгла «всего лишь» $2,8 млрд, это примерно $5,1 млрд в современных ценах.

Чтобы взять на свою компанию обязательства больше $1 трлн нужно быть… трудно даже слова подобрать... очень уверенным в себе и своей технологии человеком, чтобы не сказать — «безумцем». На что Альтман надеется?

«OpenAI и растущее число ее партнеров делают ставку на то, что использование ИИ будет продолжать расти экспоненциально. Если рост остановится или даже замедлится, энтузиазм инвесторов, способствовавший увеличению стоимости акций благодаря этим сделкам, может быстро угаснуть», — предупреждает FT.

Как это будет, неизвестно, и спрогнозировать крайне затруднительно. Однако есть ли еще какие-то факторы, которые могут способствовать успеху (или краху) OpenAI?

Знаменитый инвестор и создатель Berkshire Hathaway Уоррен Баффет, прозванный за свою прозорливость «Оракулом из Омахи», изобрел и пропагандировал термин «экономический ров» — это конкурентное преимущество компании, которое ограждает ее, как ров — замок, от посягательства конкурентов и тем самым позволяет получать хорошую прибыль в долгосрочной перспективе. Именно такие компании Баффет старался выбирать для инвестирования. 

В качестве примера он приводил компанию автомобильного страхования Geiko, которая наладила продажи напрямую потребителям без посредников, и это позволило ей снизить издержки и предлагать более низкие цены, пишет CNBC, создавшая целую библиотеку публичных выступлений Баффета.

Противоположный пример — Coca-Cola, здесь ров — это ее уникально сильный глобальный бренд, который позволяет ей продавать свои напитки дороже, чем конкуренты.

До недавних пор экономическим рвом OpenAI были патенты на ее разработки ИИ, однако этот ров «становится все более хрупким», пишет Fortune со ссылкой на аналитиков JPMorgan. Конкуренты настигают.

Как отмечала в июне известный технологический аналитик Мэри Микер, расходы на создание и обучение новейших ИИ-моделей растут, в то время как цены за их использование падают, особенно благодаря участию в гонке китайских компаний, которые, в отличие от того же OpenAI, полагаются на модели с открытым исходным кодом и предлагают доступ к ним дешевле.

Да, сейчас ChatGPT лидирует, занимая 78% рынка, а шесть его основных конкурентов делят остатки, но сможет ли он удержать лидерство? Этим вопросом задается Fortune. Может быть, на это есть шансы. Как рассказал журналу преподаватель менеджмента в Высшей школе бизнеса Стэнфордского университета Роберт Сигел, OpenAI уже уверенно движется к достижению ценного качества — «прилипчивости»: чем дольше клиенты пользуются конкретным ИИ, тем меньше вероятность того, что они перейдут к конкуренту, поскольку ИИ обучается. Чем больше вы используете конкретный ИИ-движок, тем больше он узнает о вас и ваших потребностях. «Если вы продолжаете задавать вопросы в ChatGPT, который лучше изучил ваше поведение, и вам это нравится, нет причин уходить», — полагает он.

Есть и еще одна разновидность экономического рва — инфраструктурная. В качестве примера часто приводят еще одну инвестицию Баффета —  BNSF (Burlington Northern Santa Fe Corporation), одну из крупнейших в США грузовых железнодорожных сетей с 8 тыс. локомотивов и 52 тыс. км путей. Учитывая огромную стоимость этой инфраструктуры, создать конкурента практически невозможно.

По данным McKinsey, сейчас во всем мире мощность ИИ-дата-центров составляет 44 ГВт, а Сэм Альтман с помощью партнеров намерен только в США построить около 20 ГВт в ближайшие 10 лет. Если ему это удастся, это будет такой ров, который тоже окажется чрезвычайно непросто преодолеть. Возможно, его почти маниакальная одержимость сделками по созданию все новых дата-центров объясняется именно этим.

Кроме того, поскольку Альтману удалось вовлечь в эту игру такие компании, как Oracle, AMD и, самое главное, Nvidia — настоящего технологического бегемота, первую и пока единственную в мире компанию с капитализацией свыше $4,5 трлн, — им теперь придется играть вместе с ним. Nvidia уже обязалась инвестировать в OpenAI до $100 млрд в обмен на долю в капитале стартапа, а AMD, напротив, в рамках сделки может продать OpenAI до 10% своих акций по символической цене 1 цент (текущая стоимость $217). В перспективе это тоже может помочь OpenAI финансировать покупки ИИ-процессоров AMD.  

В общем, пан или пропал. Похоже, Сэм Альтман сейчас копает или экономический ров, или могилу, причем в случае неудачи — не только себе.